«В логике нынешнего режима Россия всегда рассматривалась, дипломатично говоря, как кредитор последней инстанции. А если менее дипломатично — как дойная корова»

Премьер-министр Беларуси пожаловался, что качество российских инвестиций «оставляет желать лучшего». Не успели в министерстве экономики порадоваться, что объем этих самых инвестиций за прошлый год вырос на треть и превысил $5 миллиардов, а Беларусь, отметил Роман Головченко, для главного союзника и партнера оказалась всего на третьем месте после Казахстана и Узбекистана — туда российский бизнес вкладывал деньги охотнее.

«Доля участия российских инвесторов в капитале только 2% от всего объема прямых инвестиций из России, а в структуре прямых иностранных инвестиций наращивается доля долговых элементов и снижается доля реинвестирования», — сказал он.

Головченко предложил российским инвесторам «существенно нарастить» вложения в сфере туризма и оздоровления, поскольку Беларусь — одно из самых популярных направлений среди российских туристов.

Чем все же недоволен премьер, если объемы российских инвестиций растут?

Во-первых, объяснил Филину старший научный сотрудник BEROC Дмитрий Крук, не все так радужно с цифрами. Те около $6 миллиардов, о которых говорят чиновники — это данные из годового статистического обзора Белстата «Иностранные инвестиции», и вообще говоря, эти цифры лишь вводят в заблуждение.

— Определение прямых инвестиций, которое используется в этом отчете, отличается от их общепринятого понимания, включая в соответствующий спектр многочисленные долговые инструменты, — отмечает экономист. — Когда мы говорим о прямых инвестициях — прежде всего, имеются в виду безвозмездные средства, предоставляемые прямым инвестором, то есть, вложения в оборудование, в уставные фонды и так далее.

Большинство долговых инструментов, не связанных с управлением дочерней компанией — например, поставил БеЛАЗ в Россию грузовики, а ему заплатили через три месяца — прямыми инвестициями не являются.

Но Белстат в этом отчете такие операции включает в прямые инвестиции. Из-за этого получается огромная сумма якобы прямых инвестиций около $ 6 миллиардов, которую потом чиновники начинают муссировать.

Для адекватной оценки чистой величины прямых иностранных инвестиций лучше всего смотреть данные Нацбанка РБ, это классическая международная методология платежного баланса. И тут мы видим совсем другую картину.

По сути, величина прямых инвестиций за много лет не меняется, колеблется на уровне от $1,5 до $2 миллиардов в год. В 2023 году инвестиции в Беларусь на чистой основе составили $2 миллиарда (по данным платежного баланса).

По сравнению с предыдущим годом мизерный прирост есть — но именно что мизерный. Если сопоставить с ВВП, с объемами выручки, это очень смешные потоки — во всех соседних странах эта цифра устойчиво и существенно больше.

И, что более важно, добавляет Дмитрий Крук, — из этого и так небольшого объема большую часть составляет реинвестирование. Грубо говоря, это прибыль, которую инвесторы не забирают, а оставляют в стране. То есть, это не новые живые деньги, которые пришли в страну, а те, которые потенциально могли бы забрать, но не забрали.

— По 2023 году, объем реинвестирования составил около $ 1 миллиарда, то есть чуть больше половины всех прямых иностранных инвестиций, — констатирует экономист, — в предыдущие годы доля реинвестирования доходила до 70% от всех прямых иностранных инвестиций.

Таким образом, премьер-министру РБ действительно есть из-за чего быть недовольным: в объемах российских инвестиций ситуация отнюдь не замечательная, и о каких-то прорывах или существенных изменениях говорить не приходится. Инвестиционные притоки как были скромны, так и остаются.

— Без реинвестирования — это суперскромный $1 миллиард. В чем, полагаю, и заключается главный источник недовольства Головченко. Хотя такие скудные объемы — не то чтобы новость.

Могу допустить, что лично у Головченко были надежды: коль скоро, как они любят говорить, Беларусь и Россия оказались вдвоем в одном окопе, окруженными в кольце врагов, — что посыплются большими объемами российские деньги. А они почему-то не идут.

Но не оправдавшиеся ожидания — проблема скорее тех, кто их для себя сформировал.

Второй момент: было очень много разговоров и резонанса вокруг так называемых импортозамещающих совместных проектов. По ним еще в середине 2022 года анонсировалось выделение беларусским предприятиям $ 1.5 млрд.

И только недавно чиновники сообщили о том, что лишь часть этих кредитов начала использоваться. Причем за это время валюта финансирования трансформировалась в российские рубли, что привело к ощутимому сокращению общей суммы.

Сегодня речь идет о RUB 105 миллиардов, что в долларовом эквиваленте составляет около $ 1,1 миллиарда.

Возможно, беларусские власти ожидали, что под знаменем импортозамещения на них польется денежный дождь, и эти инвестиции будут только стартом — ведь и в «союзных программах» было много написано об усилении производственной кооперации. Нынешний режим просто очень хочет денег, чтобы под эти инициативы шли денежные потоки — а оказалось, что бренд «импортозамещения» только звучит громко, а в денежном выражении это не бог весть что.

К тому же, напоминает Дмитрий Крук, в текущей ситуации усиливается производственная зависимость Беларуси от России — многие отечественные предприятия фокусируют свой производственный цикл на российских комплектующих и материалах. И, вполне возможно, этот факт также дал беларусскому правительству надежды, что технологическое сращивание будет подкреплено финансовыми вливаниями. Но, опять же, — не случилось.

— В логике нынешнего режима Россия всегда рассматривалась, дипломатично говоря, как кредитор последней инстанции. А если менее дипломатично — как дойная корова, которая в критический момент всегда должна поставить молоко, — говорит экономист. — Подразумевалось, что сейчас этот критический момент ощутим очень сильно, и «молоко» польется во все отрасли, связанные с Россией.

В последнем пакете союзных программ упоминается сельское хозяйство, машиностроение, станкостроение, отдельно было выделено даже лифтостроение — ожидается, и в их логике это нормально, что РФ должна все компенсировать. А та компенсирует, но, вероятно, не в тех объемах, как хотелось бы режиму, и вкладывается не в самые передовые производства.