Феклистов: «С 24 февраля мысленно пишу письма Путину, основной вопрос — зачем?»

— В Украине много моих коллег и друзей. Я связан с Украиной и родственными связами, хотя сейчас они утеряны. У меня и бабушка, и отец из Донецка. Теперь уже никого нет в живых, — рассказывает актер в интервью Ксении Лариной. — Я в общем-то должен был ехать в Киев сниматься в 20-х числах февраля 2022 года. Но 15 числа все уже было понятно. И я не поехал.  

Я подписывал какие-то письма в начале войны, скорее всего, это было чисто технически, не знаю, доходили ли они куда-нибудь. Но, с другой стороны, я не мог не ответить своим друзьям в Украине.

Как говорил один мой знакомый, я с 24 февраля мысленно пишу письма Владимиру Владимировичу Путину, основной вопрос —зачем? Дальше этого вопроса я не могу пойти, никто не может этого понять.

Мы уже забыли основные постулаты этой «специальной военной операции». Мы не понимаем, мы просто видим кадры разбомбленных городов и погибших детей. Это мы видим, и это никакая не подмена.

Хотя я показываю это некоторым своим коллегам, говорю, посмотри, что творится, — это разбомбленный Харьков. А он: «А может быть, это Бейрут». Понимаете, насколько проела наша пропаганда! Дело даже не в душах, а в знаниях, в информационном фоне. Как это могло произойти?

Если бы у меня не было никого в Украине, может быть, я бы и не выступал, потому что это так понятно, так очевидно, во что мы ввязали свой народ и что убиваем чужой. Это настолько очевидно, что об этом даже нечего говорить. 

Но у меня остались в России и родные с совершенно другими позициями, и коллеги. С кем-то я до сих пор не прекращаю переписку, пытаюсь каким-то образом повлиять. Руки опускаются, но я пытаюсь это делать до сих пор, — говорит актер.

Описывая сегодняшнюю Россию, он проводит параллели с поздним Советским союзом.

— Тогда мы имели свое мнение, прочитав массу всякой литературы и лагерной прозы. Это было взято на вооружение внутри нас самих, и мы понимали, что хотели бы знать, понимать и прожить эти жизни, как эти писатели.

А КПСС, идеология, цензура были как-то сами по себе. Мы играли спектакли в каких-то подвалах, которые могли тогда все-таки арендовать, и при этом нас как-то терпели.

Понятно, что нас вызывали в КГБ и не пускали за границу, но это была такая обычная параллельная жизнь. А играть нам вообще-то позволяли. Никто особенно доносов не писал.

А теперь мы не имеем права не только играть какие-то произведения, мы не имеем права говорить и думать, как мы хотим. Я уже не говорю о том, что по количеству политзаключенных мы обогнали поздний Советский союз. Поэтому да, сейчас времена пожестче.

Выползают какие-то непонятные люди, которые пишут доносы, повторяют, что Сталин был эффективный менеджер, что мы все, кто уехал, предатели родины.

По сути, это говорит о том, что мы не должны иметь никакого противоположного мнения.

Артисты попали в ситуацию, когда, к сожалению, надо молчать. Выступать или нет — это на совести каждого, но хотя бы промолчать.

Буквально на днях мне писали коллеги из России, что их вызывают на «беседы». Если не хочешь идти на «беседу», лишаешься роли.

После 2014 года мы понимали: что-то не то сделала наша родина. И тут был первый звоночек. Как раз тогда и пошло разделение: когда кто-то кричал про «крымнаш», это было уже ощутимо в нашей среде.

Но там даже без душевных порывов можно было просто определиться: давайте жить по закону. Однако это совершенно не живет в нашем российском сознании. Люди плевать хотели на это. Мы привыкли к тому, что мы плюем на закон, что у нас коррупция, что мы сами за коррупцию: кто из нас не давал взятки гаишникам, — размышляет Феклистов.

Он признается, что для него самого отъезд из России не стал слишком тяжелым решеним.  

— Эмиграция очень болезненный момент. Здесь многие люди, у которых нет возможности остаться в своей профессии, готовы быть таксистами или швейцарами и чувствовать себя нормально.  

Что касается меня, то это не я покинул, это меня покинули. Мне просто закрыли все спектакли, и это дало силы и легкость уехать. Я считаю, что мне повезло. Здесь мне еще больше открылся мир. Это тоже замечательное чувство и качество.

Для меня всегда было радостью поехать куда-то. И тут я продолжаю ездить. Как старая кожа, с меня слезают все эти ощущения, что мы должны быть со своей страной.

Ребята, ей-богу, давайте просто быть людьми. Этого достаточно, — заключил актер.