«Дети президента», или Как выживают одинокие беларусские матери

Еще до наступления 23 февраля практически каждый маленький беларусский ребенок в детском саду или начальной школе делает поделки/рисунки/аппликации к так называемому Дню защитника. А потом проходят утренники, где эти подарки детишки вручают своим папам.

Во время этих гуляний вряд ли кто-то думает о тех, для кого это — совсем не праздник, а очень сложный день долгих и трудных разговоров с самым дорогим человеком — собственным ребенком. Потому что социально ориентированному государству зачастую нет никакого дела до социально незащищенной категории граждан.  

«Я просто хотела стать мамой»

— Когда я была беременной, из «каждого утюга» слышала голос Лукашенко: «Рожайте! Ваши дети — мои дети! А государство вам поможет», — вспоминает Катя (имя изменено по просьбе собеседницы, — С.), решившая стать матерью без официального отца. — Но я просто хотела стать мамой. Я не сильно ждала, что мне помогут, но очень надеялась, что хотя бы мешать не будут.

По словам женщины, время ее беременности и последующего отпуска по уходу за ребенком (так называемым декретом) оказалось и временем, когда у матерей-одиночек убрали все льготы и доплаты.  И само понятие «мать-одиночка» убрали:

— Даже в детском саду, если два ребенка из одной семьи посещали одно дошкольное учреждение, им давалась на тот момент 30-процентная скидка на питание каждого ребенка и 50-процентная — на все «садовские» поборы. 

Конечно, я возмущалась: два родителя и два ребенка — льготы есть, один родитель и один ребенок — нет. Я не просила для меня и ребенка чего-то больше. А мне ведь и коммуналку платить из одной зарплаты. Так дайте хотя бы скидку ребенку на питание, как и тем, у кого двое детей, но и две зарплаты!

А еще все эти «праздники» типа 23 февраля потом надолго выбивали из колеи нашу маленькую семью из двух человек. Одинокие матери у нас не признаются, поэтому ребенок был вынужден делать подарок вымышленному папе, — говорит она.

Но, по мнению Кати, самым тяжелым было даже не это…

«Мой ребенок начал жизнь с фальшивым документом»

— Не знаю, то ли психоз какой-то после первых и поздних родов, то ли жажда правильности и справедливости, но когда я увидела свидетельство о рождении своего ребенка еще в роддоме, я разрыдалась от охватившего меня ужаса, — вспоминает собеседница. — Мы ведь «привыкли» к историям, которые придумывают одинокие матери для своих детей, рожденных вне брака, хотя бы про условных летчиков-космонавтов-моряков, сведений о которых в документах просто нет. Там стоит прочерк. Честно говоря, думала, что и в моем случае будет так.

Я знала, что расскажу ребенку правду. Но не думала, что в этом случае – врущим будет государство.

Катерина не ожидала, что в стране, гражданкой которой является она и ее новорожденный ребенок, фальшивые сведения о ребенке — законодательная норма.

— У меня спросили данные отца — я ответила, ответила честно, назвав и имя, и фамилию, и отчество. Кто знал, что к реальным имени-отчеству человека, имеющего близкородственные связи с моим ребенком, припишут мою девичью фамилию? — возмущается Катя. — Я реально рыдала. Ведь такого человека никогда не существовало в нашей жизни.

Однако, по ее словам, оказалось, что в «благополучном государстве» не может быть «неблагополучных детей». Поэтому прочерк в графе «отец» в то время был заменен на придуманную информацию об отце:

— Главная проблема в том, что без какой-либо поддержки со стороны государства мне все равно приходилось раз в год обращаться в госслужбы за справками. И это было самым унизительным. Ведь каждый год я брала справку о том, что якобы «обманула» государство — что «отец ребенка записан со слов матери». Но я, как мать, не такие сведения предоставляла!

Так не доставайся ты никому!

Несколько иная ситуация с «самостоятельным» материнством сложилась у Викторией, с которой Катя, много позже, познакомилась уже в эмиграции.

Вика, ранее принадлежавшая к касте несуществующих одиноких матерей, встретилась с поляком Яном и вскоре переехала к нему жить в Польшу. Прошло время, и мужчина решил стать официальным отцом ребенка Вики.

Все должно было бы быть хорошо, и ребенок, не имевший до этого возможности назвать кого-то «папой», мог обрести полную официальную семью.

Вот только для оформления отцовства нужен ОТКАЗ от отцовства человека (вспоминаем уже упомянутую статью 55), которого НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО, что делает процедуру усыновления практически нереальной.

Несколько месяцев семья не может решить этот вопрос.

С сентября прошлого года одинокие матери, выехавшие из Беларуси со своими детьми, не могут ничего сделать с документами детей, не имея на то разрешения от вымышленных государством «отцов».

Годами, а то и десятилетиями, «несуществующие» в Беларуси матери-одиночки вынуждены бороться против молвы и бюрократических препон, чтобы их дети имели права, хотя бы похожие на права детей, родившихся в полных семьях.

Просто потому, что, не будучи в официальном браке, женщины захотели испытать счастье материнства.