Дарья Парафинюк: «Мы уже на дне — когда еще, как не сейчас, оттолкнуться и всплывать?»

Дарья Парафинюк — дипломированный физик, в Беларуси она преподавала программирование и робототехнику, занималась научной работой в сфере нанофотоники в БГУИР. А еще она соосновательница социальной инициативы «Гэта Окей», направленной против стигматизации ЛГБТК+ людей.

В интервью «Салідарнасці» Дарья рассказала о том, как из научной среды попала в активизм, толерантно ли беларусское общество и почему важно преодолевать стереотипы сейчас, не откладывая до лучших времен.

— Я училась в Гродненском университете на специальности «физика», причем изначально пошла на инженера, — говорит Дарья. — Но на втором курсе после того, как сходила на предприятие на практике и увидела, как это работает, решила для себя, что хочется в этой жизни сделать что-то важнее, чем проводить поверку измерительных приборов. Поэтому перевелась на педагогическую специальность, — и в каком-то смысле мой активизм начался уже в этот момент.

Потом был Минск, магистратура в БГУИР — нанотехнологии, движение в сторону научной карьеры. Но также был и волонтерский бэкграунд — еще до университета беларуска участвовала в женской скаутской организации, Ассоциации беларусских гайдов.

— Я была лидеркой, работала с девочками помладше, разрабатывала различные тренинговые программы. После переезда в Минск, правда, какое-то время было не до активизма: все-таки столица, город быстрый, сумбурный, нужно много всего успевать, чтобы достичь «успешного успеха».

А в 2022 году, после того как началась война в Украине и вскоре после референдума, я переехала из Минска в Тбилиси.

Тогда, в конце февраля 2022-го, Дарья вышла на митинг после референдума, и ее вместе с множеством других участников антивоенных протестов жестко задержал ОМОН. «Это был момент, который, если честно, сильно сломал меня, и я поняла, что все, оставаться тут я больше не могу, — вспоминает она. — Бесконечные репрессии, и тут еще война — было просто непонятно, как дальше жить в Беларуси в этих условиях. Ну, а митинг стал, наверное, последней каплей».

— Не могу утверждать наверняка, но мне кажется, со мной это случилось потому, что я выгляжу «неконвенциально», гендерно нейтрально, и мой биологический пол по внешнему виду можно легко спутать…

Это был тяжелый этап: остаться без прежних работ, прежних мечтаний о карьере в научной сфере, в которой так хотелось реализоваться. В принципе, в жизни остались, наверное, только близкие люди, которые меня поддерживали, и осталась только я сама, моя гендерная идентичность — и все. И это последнее, за что оставалось бороться. Так я начала заниматься квир-активизмом.

С колежанкой и хорошей подругой мы были в Школе прав человека, посвященной созданию социальных кампаний по защите прав человека. Очень многие участники, конечно, выбрали политические кампании, но поле проблем настолько велико, что его нужно «окучивать» с разных сторон.

Мы решили, что одна из таких больших проблем — это невидимость и дискриминация квир-персон в Беларуси. Но поскольку, находясь в Грузии, сложно сделать что-то для Беларуси на правовом, законодательном уровне — поэтому зашли с социального и просветительского компонента. Собственно, так появилась инициатива «Гэта Окей».

— В Грузии говорить о правах ЛГБТК+ сообщества проще, чем в Беларуси? Ведь, несмотря на патриархальность общества, тут все-таки действуют НГО.

— Если сравнивать Беларусь и Грузию, нужно смотреть с разных сторон. В правовом аспекте тут, действительно, проще: нет таких масштабных репрессий гражданского общества, как у нас в стране, здесь есть зарегистрированные общественные организации, которые занимаются поддержкой квир-сообщества, проходят санкционированные и митинги в поддержку квир-сообщества.

Но в то же время — приходит «возмущенная общественность», которая устраивает бойкот, насилие и разрушение. Достаточно вспомнить ЛГБТК-прайд, который (не) состоялся в Грузии этим летом: с правовой точки зрения, это было легальное, санкционированное мероприятие, для защиты его участников была выделена полиция — однако когда появились радикалы, сорвавшие фестиваль, полиция по сути ничего не делала.

— В Беларуси таких противоречий нет: беларусские власти и силовики относились негативно к ЛГБТК+ сообществу примерно всегда. А гражданское общество? На самом деле, беларусы — толерантные, или это миф из разряда «сами придумали, сами поверили»?

— Если смотреть на историю развития квир-сообщества в Беларуси, еще в советское время, то в Беларуси его зарождение начало происходить раньше, чем в РСФСР. Раньше начали развиваться «плешки», места сбора квир-персон.

Конечно, мы толерантны. Просто очень сильное влияние в информационном поле имеет пропаганда. И сейчас уже бывает сложно разделить, где наши мысли, убеждения, а где нарративы, наложенные государственными идеологами. И все же, на мой взгляд, беларусы — люди достаточно добрые, отзывчивые, принимающие и готовые вместе строить гражданское общество.

Однако в теперешней реальности получается так: в Беларуси правит режим, и ему нужны «враги». Группу ЛГБТК+ людей очень легко назначить «врагами» и сливать на них весь негатив, это используется механизм общественного влияния.

— Прокуратура РБ анонсировала ответственность за «пропаганду ЛГБТ, смену пола и чайлдфри». На ваш взгляд, эта репрессивная схема сработает, или бесконечное давление и вмешательство государства в личную жизнь людей принесет прямо противоположный эффект?

— Сейчас процесс с этим законопроектом приостановился. Мне кажется, это связано с тем, что режим чувствует свое шаткое положение и пытается проявлять силу и власть через другие запреты, на паспорт и т.п. Но возможно, как только он почувствует себя чуть более уверенно, работа над законопроектом продолжится с новой силой.

Сложно сказать, как на это отреагирует общественность. К сожалению, большое количество активных людей уехали из страны, а множество беларусов внутри Беларуси живут в стрессе, в тревоге и страхе, в угнетенном эмоциональном состоянии. Будут ли у них силы сопротивляться этому закону? Не знаю.

Но даже когда его примут, это будет просто очередной репрессивный механизм, позволяющий властям наказывать за что угодно, что хоть как-то связано с темой ЛГБТК+.

— Распространенное мнение: мол, нам сейчас не до таких узких вопросов, как права ЛГБТК+, решить бы основную проблему беларусов, а уж потом…

— Именно потому, что всегда есть более важные вопросы, а до прав уязвимых групп никому нет дела, эти проблемы длятся годами. Но мы и так уже в катастрофической ситуации: мы граждане репрессивного государства, беларусский режим выступает соагрессором в войне против соседнего государства. Мы уже на дне — когда еще, как не сейчас, оттолкнуться и всплывать?

Есть такое выражение: никто не может быть совершенно свободным, пока все не свободны.

Ограничения прав какой-то одной уязвимой группы — это всего лишь способ ограничивать общество в целом. Проще говоря, режим имеет тем больше власти, чем больше подавляются уязвимые группы.

Это словно бы пробное поле: если смогут «продавить» одних, потом перейдут на других, и таким образом, будут расширять свою власть на все общество.

— Инициатива «Гэта Окей» — молодая, но амбициозная. Что уже получилось сделать, что в планах?

— Один из больших проектов — исследование о стереотипах, существующих в беларусском обществе. Все лето проходили образовательные мероприятия в различных городах — Тбилиси, Варшава, Вильнюс, даже Минск, Могилев и Витебск, где и в нынешних условиях есть активисты и активистки, готовые говорить о правах уязвимых групп.

В Инстаграм мы запустили отдельную кампанию: предложили людям рассказать под хэштегом #гэтаокей позитивные истории, связанные с квир-сообществом, чтобы делать его более видимым и слышимым. Было достаточно много очень добрых, милых и теплых рассказов от самих квир-персон и людей, которые взаимодействовали с квир-персонами.

И это важно, это позволяет квир-сообществу чувствовать себя более уверенно, говорить о том, что мы — люди, и мы — есть в обществе ,и мы такая же часть общества, как и все.

Мне кажется, публичность инициативы «Гэта Окей» за это лето и часть осени действительно способствовала тому, что тема ЛГБТК+ стала звучать чаще, в том числе в медиа.

Недавно, кстати, известная баскетболистка Екатерина Снытина совершила публичный каминг аут. Для всего беларусского квир-сообщества очень важное событие, которое повышает нашу видимость и подтверждает, что тема в самом деле важна — не только для квир-сообщества, а в принципе, для гражданского общества Беларуси.

В дальнейшем у нас план — сделать отдельный аккаунт в инстаграм и продолжать, в том числе с участием публичных людей, социальную кампанию для создания если не позитивного, то хотя бы нейтрального отношения к квир-сообществу.

— Кстати, об отношении. Многие воспринимают ЛГБТК-прайды как «пропаганду», а не способ заявить о правах — на брак, воспитание детей и т.д. Каким должно стать общество в новой Беларуси, чтобы в нем всем было комфортно?

— К сожалению, даже после 2020 года немало людей считают, что квир-персоны выходят на марши, чтобы показать на публику свои отношения. Хотя, казалось бы, широкому кругу людей уже известно, что марш, митинг, публичная акция — это способ высказывания, заявления своей политической воли. Но это почему-то работает не для всех.

В идеальной Беларуси, конечно, должны уйти все разделительные ограничения по гендеру, по сексуальной идентичности, как, например, список запрещенных профессий для женщин. Равноправие мужчин и женщин и других гендеров должно существовать не только на словах, но и быть закреплено на законодательном уровне.

Законы должны распространяться на все уязвимые группы, на людей всех гендерных идентичностей. А пока и в беларусских законах, и в Конституции брак — это «союз мужчины и женщины».

— «Я вернусь в Беларусь, если/когда…»

— Я вернусь в Беларусь, когда это будет безопасно для меня. Когда в стране будет сконцентрировано большое количество демократических сил, которые сейчас в вынужденной эмиграции, и когда будет новая волна активной борьбы за свободу. И сейчас мой активизм направлен на то, чтобы вернуться — иначе все бессмысленно.