Бывшая политзаключенная: «Не давали спать: обливали водой, могли скидывать, пинать, кричать»

По словам женщины, после задержания она признала свою вину, поскольку силовики запугивали ее родными. На суде она признала вину частично и была приговорена к трем годам колонии.

— У меня было три попытки суицида из-за всего, что происходило в колонии. Но каждый раз, когда я пыталась это сделать, что-то происходило, — вспоминает бывшая политзаключенная. — Например, меня куда-то звали или что-то происходило, что меняло ситуацию.

Я с уверенностью могу сказать, что лучше бы меня избивали и пытали три года на Окрестина, нежели «разработка» в ИК-4.

На Окрестина или в тюрьме, какие бы пытки ни были, тебя потом закидывали обратно в камеру, можно было положить руку на руку сокамернице, мы разговаривали, синяки уходили и жизнь продолжалась.

В колонии этого нет — когда тебя кидают в «разработку», то это (прессуют — С.)  делают не сами сотрудники колонии, а приказывают осужденным, и те выполняют. Там некому поплакаться, ты сама по себе.

Миткевич считает, что в ИК-4 разработана система, когда заключенным дают на заполнение анкеты от психолога, и эта информация в последующем помогает сотрудникам колонии лучше понимать слабые места заключенных.

— Потом они каким-то образом понимают, как ты мыслишь. Они поняли, что я думаю рационально, и все попытки сломать меня эмоционально не работают. Поэтому они попытались выбить у меня почву из-под ног.

Например, меня внезапно перевели в отряд, которым курирует идейный оперативник — когда он видел кого-то из политзаключенных, у него аж скулы сводило.

В этом отряде начался прессинг в отношении меня. Например, через два часа после отбоя меня окатывали холодной водой из ведра, это делали другие осужденные, потому что им приказывал оперативник. И потом мне спать не давали.

Могли скидывать, пинать, толкать, стучать, кричать. Было также такое, что я открываю холодильник, беру свои продукты, а там черви. И 20 кг мяса отправляются в мусорку. Единственное место, где меня не трогали — это на фабрике, это ж святое место, приносящее доход.

Через полтора месяца прессинга в этом отряде, где женщина не могла нормально спать, ее ее все же перевели в другой отряд. Там, по словам Мии, ей дали «спокойно пожить две недели, а потом разработка продолжилась».

— На меня постоянно писали рапорты. Меня всегда лишали передач, всех длительных свиданий. За три года я видела маму только через стекло три-четыре раза.

По словам Мии, в ИК-4 Гомеля около 18 отрядов, а в каждом из них примерно по 15 политзаключенных женщин. Многих из них осудили на большие сроки, и женщина опасается, что они не выйдут на свободу. Также по словам Миткевич, когда она отбывала срок в женской колонии, политзаключенную Марию Колесникову держали в ПКТ в изоляции.

Сейчас Мия Миткевич живет в Варшаве, в ближайшее время она планирует открыть занятия по танцам.