Профессор психологии объясняет, чем плоха выжидательная позиция

«Беларусь используется российскими спецслужбами в качестве полигона»

Фото citydog.by

— Какие бы вы провели исторические параллели, говоря о шоке, который переживают белорусы? Это не преувеличение сравнивать нынешние события, например, со сталинскими репрессиями?

— Уместных исторических аналогий я не вижу. Время и контекст изменились. Тот период — изолированного мира, железного занавеса. Сейчас люди стали другими, они путешествуют, познают мир, сравнивают «у нас» и «у них» на своем собственном опыте, а не через «идеологических толкователей». В этом отличие современных белорусов от советского человека, который никуда не ездил и, находясь в локальном, капсулированном пространстве, свято верил, что СССР — лучшая страна на Земле.

Меня удивила ригидность белорусских спецслужб, которые остались в старой эпохе. Технологии, работавшие в советские годы, в практически неизменном виде экстраполировались на нынешнюю ситуацию. Источники информации стали глушить, не понимая, что это осуществить в полной мере не удастся в принципе. А благодаря активности Илона Маска перспектива глобального интернета становится все более реальной.

Когда что-то запрещается, оно приобретает дополнительную популярность. Я хорошо помню те времена, когда советские люди сквозь шум и хрипы «глушилок» настраивались на «Голос Америки» и «Радио Свободу».

В свое время председательствуя в экспертном совете по психологическим наукам Высшей аттестационной комиссии, я, изучая диссертации для служебного использования, обращал внимание на библиографию. А там — источники 1950-х, 1960-х, 1970-х годов. С недоумением задавал себе вопрос: а где современная литература?

В конце концов, мне стало очевидно, что подготовка отечественных спецслужбистов сильно отстает от их зарубежных «братьев по оружию». Да и нынешние руководители спецслужб, отобранные по критерию личной преданности, только недавно начали осознавать роль электронных средств коммуникации.

В России подготовка основательнее, и спецслужбы более динамичные. Беларусь ими используется в качестве полигона для «экспериментов в естественных условиях».

— То есть это не досужие разговоры про апробирование неких технологий на белорусском примере?

— Нет! Но я также не хочу абсолютизировать роль спецслужб. Их ресурсы не безграничны, как может показаться. Однако в определенном смысле Беларусь рассматривается как экспериментальная площадка. «Старший брат» следит за последствиями «безбашенных» радикальных действий своих «младших собратьев по мечу и кинжалу» и что-то берет на вооружение.

Обращаю внимание и на то, что после событий 2010 года власть уделяла особое внимание вопросу подавления протестов. Вкладывались очень большие деньги: лишь экипировка одного спецназовца внутренних войск стоит тысячи долларов.

Не обошлось и без «международного сотрудничества» — для подготовки разгонов демонстраций приглашались аж испанские специалисты, имеющие огромный опыт в этом деле. Правда в Испании их деятельность подчинена закону… Светошумовые гранаты поставляла Чехия. Это только вершина айсберга.

«На Западе не просто декларируют демократические ценности, а готовы за них сражаться»

— Резкая политизация общества, которая случилась в Беларуси, это хорошо или плохо? Можете оценить, как белорусы справляются с вызовом? Люди были готовы к такому развитию событий?

— Мне как живому свидетелю событий сложно отвечать на этот вопрос. На первом этапе я тоже находился в состоянии нереалистичного оптимизма, даже надел белую ленточку, но уже тогда ловил себя на мысли, что все уж больно легко идет.

После 9 августа 2020 года эйфория стала улетучиваться. Общество, безусловно, было не готово к подобному развитию событий. В силу обстоятельств оно стало расширять горизонты, испытывать желание жить как в Европе. Однако забыло, что Запад шел к демократии очень долго.

Я много времени прожил в Великобритании, и понимаю, что для формирования демократического сознания необходим длительный период. Первый парламент в Англии появился после осознания, что дальше конец: или мы уничтожим друг друга, или начнем договариваться.

Люди на Западе не просто декларируют демократические ценности, а готовы за них сражаться, чему я лично не раз был свидетелем. В Университете Сассекса, где я работал, стал свидетелем острой дискуссии между министром иностранных дел Великобритании и профессорско-преподавательским корпусом в связи с бомбардировкой Югославии. Поверьте, это была настоящая экзекуция.

Вот чего у нас никогда не было! До сих пор нет ответственности за происходящее и понимания, что структура управления — дело рук самих граждан. Именно они определяют, кого выбирать, и тем самым одновременно защищают свои права.

В то же время если бы в августе все прошло демократично, то я не исключаю начала раздрая с непредсказуемыми последствиями. Почему? В нашем обществе пока нет оценочных критериев, опыта «отделения зерен от плевел»: кто заслуживает доверия, а кто – нет; кому можно делегировать полномочия, а кому – не стоит.

Политическое противостояние хорошо тем, что оно способствует созреванию гражданского общества, пускай и через издержки. А как иначе? Ради свободы нужно потерпеть и посражаться, надо почувствовать силу.

Но прежде должно прийти осознание, что от тебя что-то зависит, и ты должен участвовать в этом процессе, а не просто лицезреть и ждать манны небесной. Пока общество не поймет, что так жить нельзя, нынешняя ситуация может тянуться, и довольно долго.

«Большинство заняло страусиную позицию: ничего не происходит, ничего не знаю»

— Почему власть не может предложить ничего, кроме старых клише?

— На протяжении более, чем четверти века, в управленческой структуре людей квалифицированных, критически мыслящих замещали на преданных и лояльных. Нынешние кадры в основном состоят из троечников, прошедших школу БРСМ и продемонстрировавших соответствующую активность. Однако эти люди не имеют хорошего образования и в принципе не готовы генерировать новые идеи. А когда не обладаешь квалификацией, ты обращаешься к клише.

— Раньше тоже так казалось. Однако выяснилось, что в коридорах власти находилось место для людей, ставящих профессиональные принципы выше идеологической приверженности.

— Всегда есть экзистенциальная точка. В нашей истории таковой стало 9 августа. Хотя я бы провел параллель с 2010-м годом, когда власть поняла опасность, но испугалась не смертельно.

После успокоения сохранился дух либеральности. Часть людей могли демонстрировать внешнюю лояльность, сохраняя внутренний стержень. Им даже позволялось высказывать критические суждения. А вот после 2020-го все прекратилось. Теперь для власти стоит вопрос о жизни и смерти.

— Многие данные сейчас скрываются. Но вдруг у вас есть информация о числе обратившихся за психиатрической/психологической помощью, суицидах, алкоголизации? Или вы отслеживаете уровень психздоровья социума по иным маркерам?

— Если судить по данным практикующих коллег, число людей, обращающихся к психологам, возросло. Динамика достаточно серьезная.

Одно дело августовская эйфория, другое — поствыборная ситуация. Возникают дилеммы: уезжать — не уезжать, участвовать — не участвовать.

Часть общества воспринимает проблему как живую. Она поняла, что самостоятельно не справится и обратилась к специалистам.

Однако большинство заняло страусиную позицию: ничего не происходит, ничего не знаю. Сейчас очень распространена точка зрения, дескать, власть — сила, любое движение чревато последствиями, а значит, лучше не высовываться.

Чем плоха выжидательная позиция? В таком межвременье разрушаются ценности. Когда вы отстраняетесь от неприятной ситуации, то формируете отношение к себе как к человеку конформистского типа, для которого ценности — не самое важное. Это закладывает модель соответствующего поведения для детей. А если вырастет поколение, у которого нет стабильных ценностей, никто не сможет гарантировать вам и собственное выживание в будущем. Новое поколение столь же бесцеремонно будет относиться к остальным.

То, что происходит сегодня, закладывает фундамент нашего завтра.

— Можете привести пример, когда пренебрежение нормами привело к кардинальным переменам?

— Ливия. При Каддафи был высокий уровень жизни, но одновременно происходила диффузия соседства с цивилизованным миром, страна переживала приток зарубежных специалистов, что подорвало устои этой своеобразной монархии.

Похожий процесс происходит у нас. Наблюдается деградация кадров, науки, образования. Общество скатывается все ниже и ниже.

Раньше было принято хвастаться стабильностью, дескать, удалось сохранить советское наследие. Хотя у меня другое объяснение: доставшийся ресурс был настолько велик, что даже неумелое управление не смогло его быстро разрушить.

В 1990-е у нас была фундаментальная наука, инженерный корпус, техническая школа. А сейчас этот ресурс проеден.

«Когда твое личное затронуто и начинает трещать фундамент, приходит понимание, что за это стоило бороться»

— Сколько будут продолжаться беспрецедентные репрессии? Понимаю, что конкретики быть не может. Но как вы сами себе отвечаете на этот вопрос?

— Пока не будет затронуто экономическое благополучие большинства белорусов. Сейчас в магазинах продукты есть, зарплату выдают, очереди перед обменниками не собираются. Однако ситуация будет ухудшаться. Вольно-невольно каждый гражданин почувствует, что его интересы затронуты. С этим столкнутся и работяги, и интеллигенция, и силовики.

Хочу упредить пессимизм. Когда мне говорят, что после масштабного кризиса мы будем восстанавливаться сто лет, то я вспоминаю 1990-е годы. Женщины в возрасте из госслужащих вдруг превратились в рыночниц. Я уверен, что при должном управлении все восстановится очень быстро.

Не идеологи управляют организациями и предприятиями, а специалисты в сфере менеджмента. Общество должно прийти к этому выводу. Кресло руководителя необходимо отдавать квалифицированному специалисту. И этот специалист должен отвечать за содеянное. В противном случае наступает та самая безответственность последствия, которой мы видим сегодня. Принимаются тупиковые решения, которые сказываются на нас. Пока общество не связывает два этих фактора.

— Как-то грустно слышать, что все сводится к банальному «поесть нечего». А как же высокие ценности, которые отстаивали на многотысячных маршах?

— Это дифференцируется: одно дело выйти, продекларировать, а другое — понять, что нарушено нечто святое. Есть ценность как идеологема. Это может быть бело-красно-белый зонтик или платье. А есть та, что внутри, как часть вашего сознания.

Осознание, что ценность связана с материальным благополучием, приходит не сразу. Лишь когда твое личное затронуто и начинает трещать фундамент, приходит понимание, что за это стоило бороться.

Общество добивается прогресса и высокого уровня жизни там, где ценности являются важными, а права человека — в приоритете.

«Когда соблюдаются права человека, то происходит развитие страны, и удается добиваться гораздо больших результатов, чем под кнутом»

— Идея власти, казалось, заключается в том, чтобы люди не особо переживали по этому поводу. А в центре внимания оставались «чарка-шкварка-подержанная иномарка». Что изменилось?

— Равнодушное и колеблющееся большинство, действительно, выросло в обозначенной парадигме. Чарка-шкварка есть, а ценностей — нет. Сейчас приходит осознание, что всё взаимосвязано: когда соблюдаются права человека, то происходит развитие страны, и удается добиваться гораздо больших результатов, чем под кнутом. Идея рождается в голове свободного, критически мыслящего и придерживающегося ценностей человека.

Что мы видим сейчас? Одна из проблем, с которой столкнулись родители школьников – превращение образования в технологию промывания мозгов. Это приведет к тому, что не будет специалистов, знаний, и самое главное — свободной личности.

На днях в верхнюю палату парламента назначили Дмитрия Баскова, и это тоже симптоматичный момент. Значит, власть превращается в декорацию. В сознании тоталитарных лидеров нет понимания, что критичные люди, обсуждая негативные последствия решений, вырабатывают иммунитет для тебя самого. А если указы не подвергаются критике, то принимаются ошибочные решения со всеми вытекающими последствиями.

Теперь представляете, какую дорогу нам предстоит пройти? Но уже есть понимание, что выбирать в парламент по разнарядке нельзя.

Мой совет: учитесь вырабатывать аргументы, которые будут приниматься другой стороной!

— А если аргументов у другой стороны нет? Только угрозы на фоне петли и прямые оскорбления…

— Находите правильные аргументы, приводите убедительные примеры. Один мой знакомый, отставной военный и ярый сторонник власти возмутился, когда Лукашенко присвоил сыну звание генерала: «Да как это так, затронуть святое!»

Для ветерана вооруженных сил святотатством оказалось генеральское звание за сомнительные достижения, и он резко изменил гражданскую позицию. Таких примеров я могу привести много. Но надо знать, что является для человека незыблемым. Когда находите нужный аргумент, то разрушаете фундамент.

— Нет худа без добра. Белорусы вдруг вспомнили, что есть мова, осознали важность исторической и социологической науки. А как обстоят дела с культурой обращения за помощью к психологам?

— Я бы не сказал, что белорусы осознали наличие мовы. Точнее часть осознала, а потом, когда язык стал одним из индикаторов принадлежности к протестующим, испугалась.

Кстати, являясь экспертом-психологом практически по всем учебникам белорусского языка и литературы, я проповедовал тезис: язык нельзя навязать, но в него можно влюбить. Когда ты язык принял осознанно и внутренне, то начинаешь активно пользоваться им.

Что же до обращения к психологам, то массовой культурой среди белорусов это не стало, но динамика ощутимая. Раньше психолог ассоциировался с психиатром, а значит — болезнь, страшно и вообще признак твоего нездоровья. Теперь люди стали обращаться, понимая, что в одиночку не справятся.

Происходит ломка ценностей. Осознание, что это не конец. Надо искать точки опоры для сохранения себя как личности. А это возможно только при помощи окружающих. Опускать руки не надо. Нужно находить приоритетные действа. Понимать, что ты что-то можешь и добиваешься результата. Тогда появляется чувство перспективы. А если сдаться, то очень скоро начнешь ощущать последствия, например, станешь болеть.

«Думаете, циник-пропагандист не различает добро и зло?»

— Как справляется с ситуацией вторая сторона? Говорят, сотрудники ОМОНа, прокуроры, судьи стали частыми гостями на исповедях в церквях.

— Болеют, запивают, дерутся, разводятся… Проблема не решена: ну выплеснул, побил, а дальше что? Когда приходится жить инкогнито, это неважный показатель. Боятся, скрываются… Гордиться нечем. Перед своими можно похвастать, что избил беззащитного. А где еще афишировать такие «подвиги»?

Лучше пусть скажут, какое решение нашли для снижения психологического напряжения. А нет его!

Жизнь в дискомфортном пространстве отражается на здоровье. Это касается не только силовиков, но и чиновников. Они живут в ситуации недоверия. А если поделиться не с кем, то человек носит эту ситуацию в себе. Дисбаланс вылазит через инсульты, инфаркты, прочие болячки. Ничто не остается без последствий!

— Получается, не только низменными потребностями жив человек. Нам всем в детстве читали сказки, в которых заложен культурный код: что добро, а что зло. Теперь же эти самые силовики оказались на темной стороне, и они не могут этого не понимать. Пускай, вслух говорят обратное.

— Вне всякого сомнения! В любой цивилизации в разных формах транслируются примерно одни ценности: добро побеждает зло. А для тех же силовиков происходит идентификация со злом. Это создает проблемы.

Сказка — это не просто релаксационная вещь, а передача опыта, ценностей, которые обеспечивают благополучие в будущем. Вы же не будете транслировать антиценности?

— Постойте, но ведь так сейчас и происходит. Силами пропагандистов нас пытаются заверить, что репрессии это во благо. Разве можно убедить себя в том, что, избивая кого-то дубинкой или вынося несправедливый приговор, делаешь добро?

— Конечно, это невозможно. Но многие вообще не задумываются над этим до тех пор, пока не столкнутся лично с проблемой. Однако рано или поздно это затрагивает их персонально.

Думаете, циник-пропагандист не различает добро и зло? Он может оперировать тем, что за это платят деньги. Хорошо. Заработал, купил автомобиль. А дальше что? В Испанию не съездишь, потому что в списке. Ну и чихать! Однако тебе ж блестеть надо, тратить деньги, растопыриться хочешь. А начинаешь чувствовать ограничители. Парижа, Лондона, Рима не видать. Подсознание ковыряет!

Потому такой приоритет не работает. Ты чувствуешь последствия своих действий. Это без следа не остается.

«Коллективное «мы» сильнее индивидуального «я»»

— Чем чревата ситуация, когда сняты все правовые ограничения, а уровень насилия регламентируется моральными установками конкретных исполнителей?

— Самыми отрицательными последствиями. Общество перестает развиваться, начинает разрушаться, теряет будущее. Деградация, девальвация и прочее-прочее. Это конец. Я понимаю, что для какой-то категории людей это ни о чем: живем, да и ладно. Но подавляющей части социума хочется видеть перспективу, а ее нет.

— Часто вы даете очень простой совет: проявляйте позицию, не соглашайтесь, не молчите. Однако сами пострадали (недавно Владимир Янчук оставил пост в академии последипломного образования – авт.). Это была осознанная жертва?

— Во-первых, я не пострадал, а стал еще более свободным человеком. Если что и пострадало, то образование Беларуси, лишившееся международно признанного профессора, представлявшего страну на самых престижных научных форумах и руководившего мультинациональными исследовательскими проектами. Тем более, что моя квалификация и признание позволяют мне делать практически неограниченный выбор. Поверьте, в своей проблемной области я отношусь к топ-уровню, и специалистов такого рода в мире единицы.

Я не просто ушел из академии, но также сознательно завершил преподавание в всех вузах Беларуси. Закрыл это образовательное и научное пространство не потому, что меня выкинули, а потому что я – свободный человек принимающий осознанное решение и не желающий работать в условиях идеологического прессинга. Теперь не чувствую себя обремененным тем, что мне не нравилось.

Приоткрою завесу. Уход из академии был вызван настойчивыми пожеланиями конкретного замминистра Александра Кадлубая (страна должна знать своих «героев»), занимающегося вопросами госполитики. По моему мнению, это как раз пример «бьющего копытом» молодого выдвиженца-чиновника, слабо разбирающегося в вопросах образования, но тонко держащего нос по ветру, дабы угодить вышестоящему начальству и отрапортовать о содеянном.

Это настоящая беда нашего общества – приход к управлению руководителей без нужной квалификации, но обладающих «комсомольским задором». И таких примеров «подмастерий во власти» стало опасно много.

Если вы высококвалифицированный человек, то всегда найдете свое место под солнцем. Но в вашем вопросе косвенно звучит другая проблема. Как быть тем, чьи специальности не востребованы? Что делать простому человеку? Никто не мешает задавать вопросы и выражать свое несогласие. А когда таких людей становится много, то приходится отвечать. Коллективное «мы» сильнее индивидуального «я». Учитесь говорить, что думаете! Находить компромиссы, слышать аргументацию другого человека.

— Когда незыблемых авторитетов увольняют или «наказывают» иным способом, что это означает и к чему ведет? Насколько это серьезный ущерб для страны?

— Это же катастрофа! Демонстрация, что нам плевать на будущее. Нивелирование роли квалификации, мозгов. Не будет персоналий — не будет результата. Нет ведущего инженера — не будет продукции. Нет профессора — нет специалиста.

Мало построить здание университета, купить оборудование и установить вывеску. Потому что студенты приезжают на лекции профессионалов, которые гарантируют получение квалификации.

— Выходит, что отток профессионалов мало смущает власть по двум причинам. Во-первых, ущерб будет заметен не сразу. А во-вторых, ну и что, замрем в развитии, подумаешь, какие мелочи.

— Страна начнет нищать и очень быстро. Одно дело, когда худо-бедно идешь вверх, а совсем другое, если катишься с горы. Это падение уже началось.

Поскольку мы живем в хорошо информированном пространстве, движение вниз будет сопровождаться осознанием, что происходит. А миру многое не нравится, и это четко дают понять. Потихоньку Беларусь становится страной-изгоем, а ее руководители — нерукопожатными. На Олимпиаду не пускают, соревнования отменяют. Пример с Дмитрием Басковым тоже очень символичный. Как ни чертыхался, а пришлось оставить пост в федерации хоккея. Таких случаев будет очень много.

— Есть предложение завершить на позитиве. По словам психологов, после завершения периода репрессий и давления на белорусов произойдет всплеск креатива, расцвет бизнеса, культурный взрыв. Такой оптимистичный прогноз имеет под собой основание?

— Безусловно!

Настраивайтесь на движение вперед. Начните уважать себя. Это самое важное. Поймите, что что-то значите. А потом начните действовать, как уважающий себя человек. Это первая ступенька к созреванию гражданского общества.